День флота. Матросские рассказы и повести - Юрий Линник

Разумеется, Юрке было невдомёк, что дежурный офицер дивизиона, доложив в бригаду о завершения утренних рутинных процедур на кораблях дивизиона, решил, не мешкая, заняться причальной территорией. Такой безобидный, казалось бы, осенний листопад грозит нахлобучкой от любого залётного начальства, если зазеваться или пустить уборку палой листвы на самотёк. За годы службы на флоте он постиг, что порой за изъяны во внешнем флотском лоске можно схлопотать нагоняй похлеще, чем за немалые огрехи в боевой подготовке.

– С какого корабля? – вопросом ответил на приветствие дежурный.

– С МПК-85, товарищ капитан-лейтенант, – озадачил его матрос.

Дежурный машинально оглянулся на пирс и сразу же отругал себя за опрометчивую реакцию. Ведь, он прекрасно знал, что Алгашев вторые сутки в «морях» в составе поисково-ударной группы. Алгашев – командир МПК-85 и, как повелось в дивизионе со времён «больших охотников», корабли называют по фамилии командира.

Капитан-лейтенант внимательно посмотрел в лицо матроса, опасаясь вновь попасть впросак, и догадался, что матрос из пополнения, пришедшего вчера в дивизион. Пополнение это пришло особенное; для осеннего призыва прошлого года поздновато, для весеннего призыва ещё рано. Кто-то объяснял, что пришли они на корабли без подготовки в учебном отряде, якобы после окончания техникумов: «Дюже грамотные».

Не успел дежурный по дивизиону дать ценные указания по уборке этой «стратегической» дороги, как увидел почти бегом направляющегося к нему своего помощника и насторожился. Он обладал неким подспудным чутьём на неординарные ситуации, о котором никому никогда не рассказывал, но втуне гордился этим. Оно его никогда не подводило. И вот сейчас, завидев вышедшего из штаба старлея, он услышал где-то в груди, не в ушах, звон маленького серебряного колокольчика. Иррациональное нечто внутри него или снаружи великодушно давало знать о приближении экстренных событий. Комдив в море, начштаба в штабе базы, значит, решения принимает он. Что же, он не подведёт!

– Срочное сообщение, – ещё на подходе выдохнул помощник.

– Ага! Что-то произошло! И это что-то должно коснуться меня. Ведь не может дальше продолжаться эта бесконечная борьба с листопадом. Уже сутки я на этой проклятой дороге. Вполне достаточно, чтобы утихомирить тщеславие и дать понять, что на флоте всё не так, как на гражданке, – пронеслось в голове у Юрки.

А вот и гонец с корабля! Пусть не архангел, но весть он несёт желанную и спасительную. Матрос с белокрасной повязкой на рукаве почти бегом направляется к Юрке. Ищи себе другого раба, бравый каплей! … Разлука будет без печали.

* * *

В кубрике крепкий смрад выхлопных газов. В соседних отсеках машинные отделения, носовое и кормовое. Мозгодробящий хор работающих дизелей проникает в кубрик. В кубрике никого, все на боевых постах готовят корабль к экстренному выходу в море. Ни души, если не считать Юрки. Уныло восседает на отполированном матросскими задами рундуке под динамиком корабельной трансляции. Теперь понятно, почему дежурного офицера срочно вызвали в штаб. Полчаса назад Юрку внезапно сняли со «стратегической» дороги и затребовали на корабль, который экстренно выходит в море.

Поначалу радость не имела границ. Казалось, что на той злополучной дороге Юрка провёл не сутки, а целый год. И, вдруг, понадобился! Понадобился кораблю, готовящемуся к выходу в море! Почувствуйте разницу; тупо и беспрестанно махать метлой и выйти первый раз в море, да ещё на таком прекрасном боевом корабле. Но буйство страстей и поднявшее было голову, недобитое на дороге тщеславие было безжалостно растоптано, едва Юрка, полный надежд и эйфории, поднялся на борт готовящегося к выходу в море корабля. Поджидавший его дежурный старшина с кислой миной на лице (этот ещё навязался, своих новичков – глаз да глаз) объявил без обиняков, не пощадив душу новобранца, готовую вкусить сполна морской романтики:

– Корабль срочно выходит в море. Ты сидишь в кубрике, оттуда ни на шаг, и носа не кажи! Ясно?

– Есть, таарищ старшина, – выдавил Юрка упавшим голосом. Этот таарищ его зарезал без ножа. То, что корабль готовится к выходу в море, он и сам видел, не слепой. А вот то, что его изолируют в кубрике, было, что обухом по темечку.

– Выхожу в море пассажиром! Нет, не пассажиром – трюмным узником, – пришёл к неутешительному выводу Юрий. Дабы исключить эту версию, поднялся по трапу к палубному люку и обследовал запор люка. Запор отдраивается, люк освобождается. Значит, всё – таки пассажиром. Дурацкая ситуация, уж лучше бы остаться на берегу, на своём стратегическом объекте, по крайней мере, находился бы при деле.

– Только вдуматься! Мой первый выход в море на боевом корабле! Я выхожу в море по боевой тревоге, но на правах пассажира, бесполезного груза, – только и осталось Юрке сокрушаться своим вынужденным положением.

Товарищ его где—то на боевом посту. Это его корабль и он полноправный участник всего того действа, что сейчас разворачивается на корабле. Юрке неловко и стыдно оставаться в кубрике. Пусть это не его корабль, но ведь он мог бы вместе с однокашником делать то, чем сейчас занят он.

Динамик корабельной громкоговорящей сети, под которым Юрка примостился на рундуке, единственное звено, связывающее его с событиями, происходящими на корабле. Все команды командира, доклады и рапорты с боевых постов проходят по корабельной сети, и Юрка впивается слухом в эти завораживающие звуки ещё незнакомой, но уже его жизни. Чем не захватывающий радиоспектакль?

С каждой минутой нарастает проникающая сквозь переборки кубрика разноголосица запускаемых в работу механизмов. В неё вплетаются всё новые и новые партии, чтобы в какой-то момент обернуться законченной симфонией корабля, готового выйти море. Казацкой плетью полосонул вдруг резкий звук, заставивший Юрку от неожиданности непроизвольно шарахнуться с рундука. Ещё бы! Оживший вдруг громадный электрический звонок исподтишка затрезвонил как раз над его головой. Колокола громкого боя! Если вы услышите эти романтические слова, знайте, что речь идёт о русском военном корабле. На самом деле, на этом корабле никаких колоколов нет. Мощные электрические звонки на всех постах и кубриках, звуки которых мёртвого поднимут, заставят куда-то бежать и действовать по боевому расписанию.

Короткий – длинный, короткий – длинный… Из динамика, – Аврал! По местам стоять, со швартовых сниматься! Для Юрки кульминация всего действа, которое он прослушивает, как в радиотеатре, – начало движение корабля. Ведь впервые он выходит в море. Пусть вспомнят свой первый выход в море сегодняшние морские волки. Главное для Юрия сейчас это ожидание неизведанного пока ещё чувства движение корабля.

Частый топот матросских ботинок швартовой команды и взревевшие дизеля дают понять, что корабль вот-вот отойдёт от причальной стенки.

– Я должен видеть это своими глазами – отход корабля от причальной стенки, – не устоял против соблазна Юрка, открыл дверь в трапный тамбур, и опрометью поднялся по трапу, пока головой не упёрся в палубный люк. Отдраил его поворотом штурвала и приподнял настолько, чтобы можно было бы увидеть причал.

В щель врывается густой едкий дым выхлопа работающих вхолостую дизелей, от которого горло скручивается верёвкой. Тяжёлыми клубами он стелется по палубе и не позволяет видеть причал. Люк пришлось срочно задраить и, несолоно хлебавши, вернуться в кубрик, чтобы довольствоваться лишь корабельной трансляцией.

– Отдать носовой! Отдать кормовой! Правый малый вперёд! – раздались команды с мостика. Звук двигателей изменился – и Юрка, о кайф, ощущает ход корабля. Тихий восторг переполняет грудь. Из детства вспорхнуло лёгкое акварельное видение – трёхпалубный белоснежный «Юрий Крымов» величаво отходит от причала Цимлянского порта. На его борту он, десятилетний, полноправный, не в пример сегодняшнему, пассажир третьего класса, вкушает блаженство, впервые покидая сушу на ослепительном красавце. Призрачная картинка проявилась и исчезла. А осознание настоящего, что в свой первый выход в море он в роли бесполезного пассажира, добавляет изрядную ложку дегтя в бочонок его радости.

К звонку Юрка стал настороже, отсев от него подальше. Знать, не последний раз названивал, до сих пор в ушах свербит. И ведь недаром! Не прошло и четверти часа, как кубрик вновь наполнился нестерпимым звоном. На сей раз звонок надрывался беспрерывно. Пришлось заткнуть уши пальцами. Так, и что же означает эта ошеломляющая трель?

– Боевая тревога! – незамедлил с ответом динамик строгим голосом командира корабля. Следом пошли рапорты с боевых постов о готовности к бою. Юрка встревожился, ведь командир корабля не сказал, что тревога учебная. Если тревога боевая, значит, может быть и настоящий морской бой.